Конечно, я бесконечно фотографирую и снимаю на видео свою Катенку (вот, оказывается, для чего я разорилась на смартфон - не ради инета, которым я не пользуюсь, не ради приложений, а только ради фото и видеокамеры, которая всегда под рукой), и комп уже содержит не один гиг ее рожиц. Однако есть вещи, которые заснять невозможно, и которые надо зарисовывать на память хотя бы словами, потому забыть это будет крайне жаль.
Например, никак не удается мне заснять момент, когда Катена начинает плакать. Она тогда так удивительно смешно и мило поджимает губки, потом рот разевает и начинает кричать и плакать, смешно дрожа нижней губой. То есть потом уже начинается безобразные младенческий зарев, когда она краснеет лицом и орет, и любящие тети передают ее спешно мне обратно со словами "сразу стала некрасивая", с чем я, разумеется не согласна. А вот самое начало - когда она поджимает губенку и делается такая обиженная малявка, которую немедленно надо пожалеть. И такая она девочка-предевочка при этом. В первый раз я это увидела в роддоме. Ночью, в один из первых дней после ее рождения, она расплакалась вот так, а я, оглушенная всеми событиями последних дней, стояла посреди палаты и смотрела на это удивительное зрелище - как мило и трогательно дрожит губенка у моего ребенка, и это - удивительно! - девочка! а ведь нам обещали мальчика! - и не могла оторваться и сделать что-нибудь, и не понимала даже, что надо ее как-то утешать, завороженная зрелищем до полного отключения соображалки - пока соседка по палате Янка, за день до меня родившая третьего ребенка - дочку Сашеньку - не прикрикнула: "Да дай ты ей уже сиську!" Надо сиську дать? - удивилась я и приложила Катьку к груди. Она засосала и сразу успокоилась. После этого мне уже не надо было объяснять основное правило этикета по отношению к младенцам: что бы там ни было, сначала предложи сиську. Потому что чаще всего нужна именно она, и это лучшее решение. С тех пор я при каждом писке сую Катене грудь, чаще всего это помогает.
Запечатлеть плачущую Катену трудно, во-первых, потому, что я все-таки не мать-гиена и когда дите плачет, стараюсь его утешать поскорее, а не снимать его страдания, а, во-вторых, когда я даже наступаю на горло состраданию и хватаюсь за камеру, Катена мгновенно успокаивается и начинает с большим любопытством рассматривать фотоаппарат или телефон. Поэтому на всех фотках у нее такое лицо соответствующее - любопытное, серьезное. И то, что она очень веселая, смешливая, постоянно готовая к улыбке, дружелюбная и кокетливая - знаю практически только я. Но ни обиженно-расстроенное личико Катенки с поджатой губой,ни ее улыбки запечатлеть мне пока не удалось.
господи, мне столько всего хочется записать, я не знаю,с чего начать. пост будет пополняться потихоньку и я его буду поднимать наверх с каждым обновлением.
а пока время для других дел
Или вот в первый месяц Катенкиной жизни я помню, как однажды она накинулась на грудь - развела в стороны обе ручонки, одновременно хватанула ими сиську и сразу же азартно припала ртом к соску - и было это так хищно, искренне и непосредственно и ужасно смешно, что я захохотала в голос. Больше она так ни разу не делала, к сожалению. Может держать грудь одной рукой, но двумя сразу нет. Или держаться за собственное ухо. Вообще кормление грудью это такой насыщенный чувствами пласт общения с ребенком, что он стоит отдельного поста.
Самое первое мало-мальски осмысленное чувство на лице малышки (а первое время они почти все время просто заспанные даже когда не спят,а спят большую часть времени) я увидела, когда развязывала халат, чтобы дать ей грудь. Она так сонно одобрительно почти разулыбалась, во всяком случае, на мордочке отразилось явное предвкушение удовольствия и одобрение происходящего.
Или вот как она в марте впервые засмеялась. Я упросила Вовку вывезти нас в пригородный лесок за подснежниками. Мы пообедали, десерт не влез и мы взяли бокальчики с десертом в лес и съели там, сидя на бревне. Первые подснежники Катьке не понравились - на букет она всплакнула. А когда уже на обратной дороге Вовка стал вырубать из сухого дерева корягу в террариум для нашей улитки, Катена очень внимательно за ним наблюдала и вдруг в какой-то момент звонко расхохоталась чудесным таким детским смехом (а до этого она, конечно, тоже смеялась, но это больше было похоже на немного гнусавенькое кряхтение) - и я сошла с ума от восторга и не знала, как еще перед ней попрыгать, чтобы она посмеялась еще, чтобы еще послушать эти чудесные звуки, но она уже не стала.
читать дальше
Например, никак не удается мне заснять момент, когда Катена начинает плакать. Она тогда так удивительно смешно и мило поджимает губки, потом рот разевает и начинает кричать и плакать, смешно дрожа нижней губой. То есть потом уже начинается безобразные младенческий зарев, когда она краснеет лицом и орет, и любящие тети передают ее спешно мне обратно со словами "сразу стала некрасивая", с чем я, разумеется не согласна. А вот самое начало - когда она поджимает губенку и делается такая обиженная малявка, которую немедленно надо пожалеть. И такая она девочка-предевочка при этом. В первый раз я это увидела в роддоме. Ночью, в один из первых дней после ее рождения, она расплакалась вот так, а я, оглушенная всеми событиями последних дней, стояла посреди палаты и смотрела на это удивительное зрелище - как мило и трогательно дрожит губенка у моего ребенка, и это - удивительно! - девочка! а ведь нам обещали мальчика! - и не могла оторваться и сделать что-нибудь, и не понимала даже, что надо ее как-то утешать, завороженная зрелищем до полного отключения соображалки - пока соседка по палате Янка, за день до меня родившая третьего ребенка - дочку Сашеньку - не прикрикнула: "Да дай ты ей уже сиську!" Надо сиську дать? - удивилась я и приложила Катьку к груди. Она засосала и сразу успокоилась. После этого мне уже не надо было объяснять основное правило этикета по отношению к младенцам: что бы там ни было, сначала предложи сиську. Потому что чаще всего нужна именно она, и это лучшее решение. С тех пор я при каждом писке сую Катене грудь, чаще всего это помогает.
Запечатлеть плачущую Катену трудно, во-первых, потому, что я все-таки не мать-гиена и когда дите плачет, стараюсь его утешать поскорее, а не снимать его страдания, а, во-вторых, когда я даже наступаю на горло состраданию и хватаюсь за камеру, Катена мгновенно успокаивается и начинает с большим любопытством рассматривать фотоаппарат или телефон. Поэтому на всех фотках у нее такое лицо соответствующее - любопытное, серьезное. И то, что она очень веселая, смешливая, постоянно готовая к улыбке, дружелюбная и кокетливая - знаю практически только я. Но ни обиженно-расстроенное личико Катенки с поджатой губой,ни ее улыбки запечатлеть мне пока не удалось.
господи, мне столько всего хочется записать, я не знаю,с чего начать. пост будет пополняться потихоньку и я его буду поднимать наверх с каждым обновлением.
а пока время для других дел
Или вот в первый месяц Катенкиной жизни я помню, как однажды она накинулась на грудь - развела в стороны обе ручонки, одновременно хватанула ими сиську и сразу же азартно припала ртом к соску - и было это так хищно, искренне и непосредственно и ужасно смешно, что я захохотала в голос. Больше она так ни разу не делала, к сожалению. Может держать грудь одной рукой, но двумя сразу нет. Или держаться за собственное ухо. Вообще кормление грудью это такой насыщенный чувствами пласт общения с ребенком, что он стоит отдельного поста.
Самое первое мало-мальски осмысленное чувство на лице малышки (а первое время они почти все время просто заспанные даже когда не спят,а спят большую часть времени) я увидела, когда развязывала халат, чтобы дать ей грудь. Она так сонно одобрительно почти разулыбалась, во всяком случае, на мордочке отразилось явное предвкушение удовольствия и одобрение происходящего.
Или вот как она в марте впервые засмеялась. Я упросила Вовку вывезти нас в пригородный лесок за подснежниками. Мы пообедали, десерт не влез и мы взяли бокальчики с десертом в лес и съели там, сидя на бревне. Первые подснежники Катьке не понравились - на букет она всплакнула. А когда уже на обратной дороге Вовка стал вырубать из сухого дерева корягу в террариум для нашей улитки, Катена очень внимательно за ним наблюдала и вдруг в какой-то момент звонко расхохоталась чудесным таким детским смехом (а до этого она, конечно, тоже смеялась, но это больше было похоже на немного гнусавенькое кряхтение) - и я сошла с ума от восторга и не знала, как еще перед ней попрыгать, чтобы она посмеялась еще, чтобы еще послушать эти чудесные звуки, но она уже не стала.
читать дальше
